#pubdate 2014-06-11 17:50:06 +0000 #title Вольтарина де Клер #author Автономов #SORTtopics революция, история, анархизм без прилагательных, биографии #source «Дело труда — Пробуждение» №39, 1952. С.6-9 #date 1952 #lang ru На страницах русской анархической печати о Вольтерине де Клэйр было сказано очень мало. А между тем, это была далеко незаурядная женщина. Она не только стояла несколькими ступеньками выше своего времени, как это справедливо замечает один из ее современников, но и сочетала в себе все лучшие и самые светлые качества, какими только может природа одарить человека. Родилась Вольтерина де Клэйр 17 ноября 1866 года в небольшом городке в штате Мичиган. Это особенно важно отметить, ибо в Соединенных Штатах господствует мнение, что коренному населению этой страны чужды радикальные идеи. (Революцию создают евреи, — говорили когда то русские черносотенцы, а американские черносотенцы твердят: революцию создают иностранцы). Отец Вольтерины де Клэйр — потомок французских переселенцев — увлекался Вольтером, поэтому он пожелал, чтобы его дочь носила имя этого выдающегося мыслителя. Вольтерианство в доме де Клэйр, однако, продолжалось не долго. Когда Вольтерине исполнилось 13 лет, она по воле родителей, забывших уже о Вольтере, должна была оставить отчий дом и своих сверстниц и переселиться за мрачные стены католического монастыря, в холодной канадской провинции — Онтарио. Там, вдали от шума и света, она прожила до самого своего расцвета — до 17 лет, преуспевая в познаниях, если можно считать познаниями то, что преподается в монастыре. Как правило во всех таких случаях, из Вольтерины должна бы была выйти набожная монахиня. Однако, вместо носительницы черных одеяний, она стала носительницей черного знамени. Эта “метаморфоза,” пожалуй, самый красочный штрих в жизни Вольтерины де Клэйр. Всюду теперь мы слышим: пропаганда, пропаганда! Большевики твердят, что против них ведется злостная пропаганда; Вашингтон ассигновал огромные суммы на борьбу с пропагандой, идущей из красного лагеря. Но какая пропаганда могла коснуться Вольтерины де Клэйр? Кто мог сказать молодой девушке, что в мире есть такие-то и такие идеи? Кто мог снабдить ее соответствующей литературой? Никто! Вольтерина де Клэйр была отрезана от всего мира. Она не читала никаких радикальных книг. И тем не менее, она нашла и вышла на путь Анархии. Это как нельзя лучше подтверждает, что великие идеи не приносятся извне, а рождаются внутри человека. Вольтерина де Клэйр вынесла из монастыря то, о чем она там никогда не слышала: вольнодумство. В одной из своих статей она рассказывает весьма забавный эпизод по этому поводу. Наставница всячески уговаривала ее пойти и извиниться перед высшим монастырским начальством за проявление своеволия. “Но ведь это будет ложь, — сказала де Клэйр. — Я должна буду говорить не то, что я чувствую, а совесть не позволяет лгать.” “Дитя мое, — подхватила наставница, — меньше всего прислушивайся к голосу совести, а старайся выполнить все то, что приказывают стоящие выше тебя”. (Аналогичная сценка имеется в романе И. Наживина “Молодежь,” где монахиня доказывает скептически настроенной послушнице, что каждый человек, переступая порог монастыря, должен оставлять свой ум по ту сторону порога). Коротко и ясно: не надо ни ума, ни совести, — достаточно одного слепого повиновения. Это окончательно подорвало в душе девушки веру в “святость” и «непорочность” монастырских порядков. Случилось так, что вскоре после выхода де Клэйр из монастыря, в Чикаго на знаменитой Сенной площади произошли первомайские беспорядки. Газеты изо-дня в день писали, что беспорядки вызваны анархистами и что люди погибли исключительно по вине анархистов. “Это ужасно, — воскликнула де Клэйр, — всех этих анархистов нужно повесить.” (Де Клэйр в то время примыкала к секуляристам — сторонникам обращения церковного имущества в светское). Анархисты действительно были повешены. Впоследствии де Клэйр нещадно сама себя бичевала за эти слова: “Я знаю, — пишет она, — что как погибшие мученически наши товарищи, так и оставшиеся в живых их единомышленники, прощают мне за это, но я сама себе простить не могу. Я была глупа, — продолжает она, — и это все, что я могу найти в свое оправдание». О, ирония судьбы! Никто так не воспел Чикагских Мучеников, как Вольтерина де Клэйр. Она посвятила им много прекрасных статей и — еще более прекрасных — стихотворений. (Де Клэйр была не только писательницей, но и поэтессой). Значительную часть своей жизни Вольтерина де Клэйр прожила в Филадельфии — этой колыбели американской независимости. Там началась ее общественная деятельность. Не было ни одного съезда, ни одного митинга, ни одного конгресса свободомыслящих (фритинкерс), — где бы эта цветущая девушка, с двумя тяжелыми косами, плавно ниспадавшими с ее плеч, не принимала участия. Слушая лекции Кларенса Дарроу, де Клэйр проникалась социалистическими идеями, в качестве защитницы которых ей вскоре пришлось понести поражение. Победителем оказался анархист. С тех пор Вольтерина де Клэйр до конца дней предрассветной Венерой сияла на фоне Анархии. По мнению Макса Неттлау, Вольтерина де Клэйр по силе своей идейной чистоты очень близко подходит к Элизе Реклю. У них не было той динамики, которая была свойственна Бакунину, нет той точности и прямолинейности, которая была присуща Кропоткину, но у них было то, что называется духовной чистотой. От них исходил какой то таинственный свет, какое то тепло, отчего всем соприкасавшимся с ними становилось легче и отраднее. Несмотря на то, что Вольтерина де Клэйр умерла, сравнительно молодой, ей удалось побывать — с лекциями — не только во многих городах Соединенных Штатов, но и во многих европейских странах. Она часами беседовала с Кропоткиным, знала Малатесту, Э. Реклю, Ж. Грава, Д. Ньювенгауса, С. Фора и многих других. Знание французского языка дало возможность Вольтерине де Клэйр не только ознакомиться с трудами французских анархистов, но и перевести эти труды на английский язык. Особенно она старалась популяризовать как идеи, так и личность Луизы Мишель, прославившейся раздачей хлеба безработным, взятого в больших пекарнях. В жизни де Клэйр был один случай, не укладывающийся в рамки обычной классификации. Это было в Филадельфии. Как учительница, де Клэйр близко познакомилась с бедными иммигрантами — в большинстве из России, — которым она преподавала английский язык а также давала разные советы и наставления. Один из ее учеников, в припадке помешательства, произвел в нее несколько выстрелов, тяжело ранив ее. Стрелявшего арестовали и судили. Пострадавшая, зная какое суровое наказание ждет арестованного, обратилась с просьбой о помиловании его, причем, насколько ей позволяли силы, приняла участие в сборе средств на защиту подсудимого. В связи с этим один пастор, перефразируя слова библейского Исаака — («Руки — Исава, голос — Иакова”) заявил «на словах — анархистка, а на деле — христианка». Пастор, несмотря на его добрые чувства, далеко не прав, отождествляя добро — с христианством, а антипод добра — зло — с анархизмом. Далеко не все христиане умеют прощать. Принцип мести самым широчайшим способом практикуется среди всех разветвлений современного христианства. С другой стороны, источником анархизма является не месть, не гнев, не жажда крови, а жалость и сострадание к обиженным. Поэтому чувства прощения присущи анархистам в большей степени, чем кому бы то ни было. Хлопоты де Клэйр освободить стрелявшего в нее, однако, не увенчались успехом. Восторжествовал закон. Стрелявшего присудили к многолетнему заключению, срок которого он не успел отбыть, скончавшись вскоре в больнице для душевно больных. Дикий поступок безумца, несомненно, сократил жизнь Вольтернны де Клэйр. Несмотря на предпринятую после этого по совету врачей поездку в Норвегию, она не могла окончательно оправиться от полученных ран и от пережитых потрясений. В 1910 году де Клэйр переселилась в Чикаго, чтобы быть ближе хотя бы к праху тех, кого она однажды, по неведению, оскорбила, но идеи которых стали ей дороже всего на свете. Валдгеймское кладбище, где похоронены чикагские анархисты, стало для Вольтерины де Клэйр чем-то вроде Гефсиманского сада. Она посещала это место при каждой возможности. Увы, скоро похоронили там и ее. Скончалась Вольтерина де Клэйр 6 июня 1912 года. После нее остался сын, Харвей, здравствующий и поныне и носящий фамилию матери. У Харвей де Клэйр есть и дочь — Вольтерина. Пойдет ли Вольтерина — внучка — по стопам своей бабушки?